Марина Станиславовна, за последние годы в Перми появилось множество арт-объектов, сейчас идет активное обсуждение их дальнейшей судьбы. А существует ли вероятность, что, например, красные человечки когда-то станут памятником?
— Красные человечки — это арт-объект, и, следовательно, они не подпадают под действие Федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», которым мы руководствуемся в своей работе.
Арт-объект создается максимум на 2 года, а потом просто убирается из городской среды. Бывают исключения, когда он может остаться на более длительный срок, когда часть городской среды, где он находится, просто немыслима без него.
Для того чтобы арт-объект стал памятником, должно пройти по закону не менее 40 лет с момента изготовления или с момента событий, которому посвящен этот памятник.
Получается, что и медведь у гостиницы «Урал» тоже арт-объект?
— Да, и медведь, и монумент «Кама-река» у той же гостиницы, и «Пермяк — соленые уши» — все это арт-объекты. Существует определенная процедура признания памятником: мы его сначала выявляем,составляем историческую записку, объект проходит историко-культурную экспертизу, после чего распоряжением Правительства РФ новый объект культурного наследия включается в государственный реестр.
А исключения бывают?
— Да, у нас есть памятник «Разорванное братство». Еще не прошло 40 лет ни с момента создания, ни с момента событий, которым он посвящен. Но наши пермские афганцы были первыми в стране, кто увековечил память о погибших на той войне. И, гордясь этим, мы включили «Разорванное братство» в реестр, и распоряжением губернатора монумент стал объектом культурного наследия. В то же время тот же памятник Татищеву, очень значимая для истории нашего города скульптура, не является объектом культурного наследия. Но в данное время МАУК «ГЦОП» ведется работа по включению его в реестр ОКН: составлена историческая записка, заключается договор о проведении историко-культурной экспертизы.
Стать памятником нелегко, а перестать быть памятником?
— Тоже трудно. Процедура исключения из культурного наследия предусмотрена статьей 23 того же самого Закона 73-ФЗ. Памятник может быть исключен из реестра на основании Акта правительства Российской Федерации в случае полной физической утраты либо утраты им историко-культурного значения.
На улице Кирова, рядом с Сибирской, стоит двухэтажное дощатое строение. Когда я поинтересовалась, почему его не уберут, оказалось, что это памятник. Как так?
— Да, это памятник, только не архитектуры, а истории. В этом здании в 1897—1898 годах жил Е. Пузырев, руководитель пермской группы «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
Такие вопросы возникают часто. С памятниками архитектуры немного проще, даже человек, который не разбирается в названии архитектурных форм и стилей, сразу видит, что здание красивое или необычное. А вот с памятниками истории сложнее. Нам часто задают вопрос и по дому № 46 по ул. Островского, что возле заправки на Тихой.Там вокруг уже все давно застроено многоэтажками, но этот обыкновенный старый бревенчатый дом стоит. Это тоже памятник истории: в нем под руководством Якова Свердлова проводились нелегальные собрания большевиков в конце девятнадцатого века.
А вот в с. Троица есть дом, в котором жил поэт В. В. Каменский, — тоже памятник истории, но весь такой аккуратненький, резной — и историю сохраняет, и улицу собой украшает. Или, например, в п. Усть-Качка: здание главного корпуса курорта тоже памятник истории, но вряд ли у кого возникнет вопрос о его принадлежности к памятнику — он просто красив. Выявлением таких исторических мест занимаются историки, но в основном краеведы. Их стараниями у нас есть не только памятники архитектуры, но и памятники истории, ведь по закону выявить памятник может любое физическое или юридическое лицо, помимо специализированных органов и учреждений.
Другое дело, что сегодня люди в Перми по-разному относятся к этим историческим событиям: кто-то считает их судьбоносными, кто-то категорически не приемлет. Но споры эти идут в масштабах всей страны, у нас до сих пор не решен вопрос, что делать с мавзолеем и телом Ленина.
Мы можем спорить, надо это или не надо, но главное — у нас это есть.
Но все-таки в Перми были случаи, когда сносились исторические дома.
— У нас в Перми все памятники сосредоточены в центре, а здесь как раз сосредоточены и интересы застройщиков. Помимо того что есть сам памятник, есть такое понятие, как границы территории памятника. Они тоже фиксируются и прописываются, и в этих границах возможна только застройка определенной высотности и определенного стиля. Когда идут нарушения мы, получаем диссонанс, который у нас в центре города иногда виден.
Случаи сноса были, но теперь следит за соблюдением закона созданная в 2010 году инспекция по охране памятников. В прошлом году часть полномочий была передана в Министерство культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края, за инспекцией теперь остались контрольно-надзорные функции. Теперь у нас есть два органа, которые смотрят за нашими памятниками: инспекция контролирует содержание памятника, а соответствующее управление Министерства культуры отвечает за сохранение и использование. Я считаю эту систему целесообразной, тем более что старейшие памятники у нас находятся не в Перми, а в муниципальных районах края.
Для муниципалитетов края исторические памятники часто бывают едва ли не тем единственным, что привлекает интерес к территории. Кто помогает содержать памятники?
— Действительно, памятники архитектуры и истории в современном мире являются ресурсом развития, и хорошо, когда местные власти знают и понимают, как это наследие сохранять.
У нас существует система, когда территории видят неудовлетворительное состояние своих памятников и обращаются с заявкой в краевое Министерство культуры для включения их в перечень ремонтно-реставрационных работ на год. Помимо этого, согласно закону, специалистами проводится очень большая работа по мониторингу. Как правило, одномоментно просматриваются 150—200 объектов из нескольких территорий сразу и составляется карта мониторинга, в которую входит акт технического состояния памятника, где на ближайшие 5 лет прописывается, что должны сделать собственники памятников для их сохранения.
А памятники можно продавать и покупать?
— Можно. И мы, в принципе, в какой-то степени в этом даже заинтересованы, потому что меценатство у нас не развито, а содержание памятников требует немалых затрат. Если физическое лицо покупает, например, объект культурного наследия, то одновременно приобретает и обязанности по его содержанию и сохранению. Причем новый собственник обязан будет согласовывать с Министерством культуры любые работы по ремонту и реставрации здания и выполнять их под строгим контролем.
Если владелец делает не просто ремонт, а реставрацию, то это выходит очень дорого. Существует ли механизм возмещения затрат?
— Здесь опять-таки законом возмещение затрат предусмотрено, но механизм еще только создан. Пока идет поиск решений на уровне отдельных регионов. Например, в одной из российских областей арендатору, затратившему средства на ремонтно-реставрационные работы, местные власти снижают ставку арендной платы. При этом делают ее чисто символической: 1 рубль в месяц на протяжении 49 лет. Можно сказать, создали прецедент, видимо, есть и другие финансовые механизмы возмещения затрат, и надо их активнее применять.
У нас в Пермском крае много красивых исторических зданий, часть из них постепенно разрушается. Думаю, муниципалитетам надо активнее искать инвесторов, и не только среди местного населения. Туда может прийти бизнес из краевого центра, например, чтобы организовать в зданиях гостиницу, магазин, предприятие общественного питания. Это тоже один из путей реставрации и сохранения памятников архитектуры. Край у нас не бедный, и многие состоятельные люди могли бы вложить средства в реставрацию, чтобы было потом чем гордиться. Это патриотизм в самом высоком проявлении этого слова.
