Яцек Шиморек – преподаватель польского языка из города Лодзь. Уже четвертый год пан Яцек приезжает в Пермь, чтобы научить студентов классического университета своему языку и насладиться русской оперой.
Как началась история ваших отношений с Пермью? Почему вы приехали преподавать именно сюда?
– Я работал в польском министерстве просвещения: занимался с поляками, проживающими на Востоке, работал в средних школах. Но в определенный момент мне захотелось что-то изменить в своей жизни, и я перешел на работу в министерство науки и высшего образования. Там мне предложили выбрать город и университет, в котором я хотел бы преподавать польский ближайшие четыре года. Среди прочих городов я увидел Пермь. Первая ассоциация – Пермский театр оперы и балета, пермская балетная школа. Я обожаю музыкальный театр, поэтому оперный театр – это значительный аргумент. Вторая причина – красоты Урала. Наука тоже была для меня важна. Я выпускник университета города Ополе (Польша), почетным профессором которого является Маргарита Николаевна Кожина – пермский ученый-лингвист с мировым именем. Все это сложилось вместе, и я выбрал Пермь.
Помните свои чувства, когда впервые пришли на занятия в Пермский университет?
– Перед тем как прийти на пары, я задумывался, просто ли будет даваться студентам польский язык. И был очень удивлен, когда обнаружил, что русские очень легко осваивают мой родной язык. Я даже спрашивал у студентов, может, они когда-нибудь учили польский. Потому что невозможно так быстро и легко научиться языку. Приятное удивление – вот это были мои первые чувства. Вообще с приездом в Пермь связаны только хорошие воспоминания. Я был очень удивлен, когда увидел заведующего кафедрой профессора Валерия Александровича Мишланова, который встречал меня в аэропорту с табличкой «Witamy Pana Jacka Szymorka» – «Приветствуем пана Яцека Шиморека». Это было действительно приятно!
В Перми большой спрос на польский язык?
– Я преподаю польский студентам филологического факультета. Кроме того, веду кружок для всех желающих. В Перми достаточно много людей, которым требуется польский язык. У всех причины разные: кому-то интересны сам язык и культура моей страны, кто-то думает продолжать обучение в польских университетах, у других там живут родственники, есть польские корни. Приходят на занятия и работники пермских компаний, которые сотрудничают с Польшей и часто ездят в командировки. Только в кружок каждый год приходит около тридцати человек – это число постоянных студентов, которые уже точно решили учить язык.
Этот учебный год будет уже четвертым в Перми. Не планируете остаться совсем?
– Министерство образования отправляет нас работать на четыре года, есть возможность продлить контракт еще на один год, но это по желанию университета и преподавателя. Наверное, я буду стараться остаться на пятый год. Затем мы обязаны вернуться в Польшу и отработать там один год. После этого уже можно возвращаться сюда и работать дальше.
В чем, на ваш взгляд, особенности российского образовательного процесса?
– Мне кажется, что в Польше наука в большей степени прикладная, в России – фундаментальная, теоретическая. Мне кажется, это связано с философией стран: менталитет польских людей построен на философии Платона: существует какая-то идея, и мы к этой идее стремимся. В России, конечно, это материализм: человек сам создает идею. Вот это различие, на мой взгляд, проявляется в науке, в образовательном процессе.
А отличаются ли чем-то студенты?
– Мне кажется, что контакт с русскими студентами намного ближе, чем с польскими. В моей стране, например, не принято, чтобы студент звонил домой или общался с преподавателями в социальных сетях. Сложно даже представить, что польский студент может написать преподавателю e-mail и попросить перенести занятие, «так как группе в это время неудобно» (смеется). Здесь общение между преподавателем и студентом происходит напрямую, и это хорошо.
Есть чему российской системе образования поучиться у Польши?
– Думаю, это должно быть двусторонним процессом – Польше есть чему поучиться у русских, и Россия может что-то позаимствовать у поляков. Это опять вопрос соотношения практики и теории в обучении. Приведу такой пример: мы читаем со студентами стихотворения «на вечные темы», и я задаю вопрос: что такое любовь? Русские студенты начинают перечислять точки зрения разных людей, критиков, других поэтов. Когда я спрашиваю, что лично студент думает об этом, следует молчание. Первый месяц очень тяжело заставить студентов самостоятельно говорить то, что они чувствуют и думают. В Польше наоборот: у студента есть свое мнение, и точку зрения другого он часто не знает. Существует даже поговорка: где два поляка, там три мнения.
Сейчас в России достаточно тяжелая ситуация с наукой, только ленивый не критикует работу Министерства образования. На ваш взгляд, насколько критична эта ситуация?
– Мне кажется, сегодня образование – это общеевропейская проблема. Она существует и в Польше. Образование должно «подстраиваться» под новое время и новые нужды. Поскольку эта проблема лежит на поверхности, не только профессора, но и обычные люди замечают сложности. Они хотят, чтобы наука и образование соответствовали современности.
В прошлом году университет, в частности филологический факультет, пережил государственную аттестацию. Столкнулись ли вы с какими-то трудностями?
– Никаких трудностей не было. Я всегда прихожу на работу с радостью и выполняю ее с удовольствием. К тому же я вижу результаты моих студентов. Уже через год занятий они свободно общаются на польском языке. Это словно маленький ребенок, который сначала не знает ни одного слова, проходит время, и он уже читает, говорит, пишет. Говорят, что второй язык – это вторая жизнь. Я очень радуюсь, когда вижу, что студенты переживают такое второе рождение.
А что для вас значит русский язык?
– Я очень благодарен судьбе, что у меня появилось второе дыхание, второй язык. Россия стала для меня второй жизнью. Невозможно передать, что я испытываю, когда читаю русскую литературу в оригинале. Даже самый хороший перевод не передает и половины красоты русского слова. Можно вспомнить строки из стихотворения Пушкина: «Я вас любил…», по-польски эта фраза звучит намного хуже: «Kochałem Panią» (кохалем паниоу).
Как вы выучили русский?
– В детстве у нас были русские соседи: он поляк, она русская. Мы дружили семьями, и мне всегда нравилось, когда к ним приезжали гости из России. Я был совсем маленьким ребенком, но хорошо помню, как они выносили перед домом столы, разводили костер, пели песни с гитарой и гармошкой, читали стихотворения на русском. Еще они всегда привозили маленькие сувениры из России. Мне, ребенку, было особенно приятно это внимание. После всего этого Россия стала мне небезразлична. Русский язык я начал учить в лицее. А когда поступал в университет, нашел специальность, где можно было заниматься русским языком и литературой.
Как относится к вашему увлечению Россией семья?
– Они уже привыкли, что я каждый год уезжаю в Пермь. Мои родители относятся к поколению 50-х годов, когда существовало некоторое напряжение между странами, у них образовались стереотипы, например, что на Востоке опасно, что лучше заниматься чем-то связанным с Западом. Я помню, когда я сказал, что буду изучать русскую филологию, мама расплакалась и сказала: «Яцек, что ты потом будешь делать?» А когда позже я получил научную стипендию и меня отправили учиться в Киев, она вообще боялась, что не вернусь. Потом я отправлял фотографии, мои родители и соседи собирались посмотреть их, удивлялись тому, «что там могут быть такие красивые города». Сейчас ситуация, конечно, изменилась, поскольку доступ к информации стал намного проще. Однако раньше люди жили этими стереотипами, и надо было их преодолевать. Мне кажется, я тоже сделал вклад в это преодоление.
Я знаю, что вы большой поклонник оперы. Уже были на премьере «Королевы индейцев»?
– Да. Волшебная опера, одна из красивейших, что я видел в своей жизни. Великолепная работа! Но больше всего, я люблю русскую классику и не буду оригинален, если скажу, что творения Чайковского – идеальны. Кажется, что сам Бог диктовал эти ноты, а Чайковский их записывал. «Пиковая дама», «Евгений Онегин» «Йоланта» – я просто обожаю эти оперы. Из новых пермских постановок мне понравилась «Così fan tutte», хотя я не очень люблю эту музыкальную эпоху. «Дуэнья» – это тоже современная постановка, которая пришлась по душе.
Вы застали театр до Курентзиса? Чувствуете ли разницу?
– Появились новые темы, новые мотивы. Я бы с радостью послушал еще раз оперы «Князь Игорь», «Христос», «Аида», которых, насколько я знаю, уже не будет. Хотя сейчас появляются новые интересные спектакли, которые тоже хочется посмотреть. Я немного скучаю по русской части, которая была более заметна. Скучаю, потому что можно было почти каждый день ходить в театр и находить для себя что-то новое. Сейчас это изменилось, я хожу в театр два-три раза в месяц.
Многие математики сравнивают свою науку с музыкой. Как вам кажется, есть ли что-то общее у лингвистики с оперой?
– Конечно, они похожи. С помощью языка мы передаем чувства, описываем окружающий и внутренний мир. Язык музыки – это то же самое: при помощи голоса, пения, игры можно передавать эмоции и описывать мир. И основа: язык – это система, то же самое – музыка.
Business Class продолжает серию интервью с пермскими экспатами – иностранными специалистами, работающими в Прикамье. Предыдущие публикации – с сирийским бизнесменом Аднаном Мохамедом («bc» №34 (448) от 9 сентября 2013 г.) и с голландским консультантом Яном те Риле — («bc» №36 (450) от 23 сентября 2013 г.).
