По прочтении ленты Хеннинга Карлсена остается смутное чувство. Именно по прочтении, а не просмотре. Режиссер сделал все, чтобы сохранить интонацию и атмосферу литературного первоисточника — не самой раскрученной, но одной из самых характерных работ Габриэля Гарсии Маркеса. Роман со школярским старанием и любовной бережливостью был перенесен на пленку и — редчайший случай — превратился в кинопрозу, произведение скорее для слуха, нежели взгляда, продукт воображения, а не прямого впечатления.
Плохо это или хорошо, определить с наскока затруднительно. Гарантированно можно утверждать лишь то, что для Карлсена (плодовитого, но почти неизвестного в России режиссера) «Вспоминая моих печальных шлюх» стало главным фильмом и, возможно, делом всей жизни. Есть предположение, что в сценарии имеются близкие для Карлсена мотивы: главный герой, журналист, мот и бабник, на излете своей «многотрудной» жизни занят классическим переживанием: ни к одной из женщин, бывших с ним, он не испытывал ничего, кроме плотского влечения; зато сейчас на него нашло амурное озарение — ему приглянулась малолетняя девица, олицетворение невинной и свежей юности.
Женщины, как бы это дико не прозвучало, здесь ни при чем. 90-летний прелюбодей тянется не к ним, а к молодости, минувшей и невозвратимой. Рефлексия непреднамеренной потери и выступает главным топливом сюжетной моторики.
85-летний режиссер Карлсен достоверно и точно передал душевную смуту престарелого маркесовского персонажа и поведал всем желающим об испытании старостью. Но если роман Маркеса был чтивом для всех возрастов, то фильм Карлсена — такое чувство — снят для киносалона какого-нибудь дома престарелых — те поохают, посмеются над глупостью великовозрастного ловеласа и разойдутся по палатам доживать свою сырую и душную осень. Может быть, последнюю.
