Александр Проханов, живой классик русской литературы, написал обличительный памфлет на Марата Гельмана, пермскую культурную революцию и «красных человечков». Разбор полетов фантазии именитого прозаика — в материале «bc».
Весной 2012 года московским издательством «Вече» была выпущена в свет новая книга Александра Проханова под названием «Человек звезды». В одном из интервью, предшествовавших премьере, прозаик обмолвился, что роман навеян пермской культурной ситуацией и фигурой директора Музея PERMM Марата Гельмана.
Проханов, побывавший в Перми еще летом 2011-го, остро отреагировал на сложившееся в городе положение дел и в качестве затравки поместил в редактируемой им газете «Завтра» развернутую статью «Подвиг «пермских богов», в которой с размаху прокатился по Гельману и его сподвижникам — «всевозможным уродам, задумчивым олигофренам, злобным горбунам», проще говоря, современным художникам. Центральным символом экспансии чужеродных сил для Проханова, ясное дело, стали «красные человечки», а символом сопротивления — «пермские деревянные боги». Очевидно, уже тогда Проханов стал склоняться от публицистических к художественным мотивам, так как исход неминуемого столкновения был описан в таком ключе: «Всю ночь на улицах Перми шла беспощадная сеча, раздавался хруст, треск, звук падающих истуканов. На площадях, в подворотнях, в церковных оградах «пермские боги» освобождали свой город от воителей Гельмана...»
В формате художественного произведения пермский сюжет, откровенно говоря, смотрится более гармонично и достоверно — несмотря на то, что переработан в сказку для взрослых и литературную карикатуру с четким водоразделом между добром и злом, правым и левым, искусством и современным искусством. Задумываясь над изобретенным Прохановым вымыслом, понимаешь, что произошедшее (и кажется, плавно подходящее к концу) в пыльной Перми действительно больше походит на разгул чьей-то фантазии, чем на исторический фактаж.
Кто, кроме пермяков, оценит этот незамысловатый сюжет: в город П. прибывает господин Маерс — личность сомнительная, сведущая о самых мерзких подробностях жизни местных государственных мужей, да и к тому же еще обладающая колдовскими способностями. Пользуясь своим богатым инструментарием, он убеждает (заставляет) губернатора, председателя областного Законодательного собрания и других воротил политической и деловой жизни превратить П. в культурную столицу Европы и устроить по этому поводу фестиваль на весь мир с перформансами, массовыми гуляньями и чуть ли не плясками на стенах. Город П. при этом рисуется богатым исконными традициями и полезными ископаемыми, но угнетаемым властями и бизнесом: дороги лежат в руинах, исследовательские институты обращены в кондитерские фабрики, а авиационные заводы — в супермаркеты. Губернаторская камарилья выглядит ненамного выгоднее демонического господина Маерса. Глава региона — педофил и интриган, председатель ЗС — бабник и лодырь, главный губернский олигарх — мучитель и убивец простого рабочего люда.
Отстаивать город от нахлынувшей нечисти предстоит, разумеется, не им, а исконным силам, взращенным на этой земле — патриотам и их незримым сторонникам, тем самым деревянным богам. Маерс, конечно же, не так прост, он умудряется рассорить между собой всех союзников и с каждой главой наращивает процент своего присутствия на поле боя.
Проханов всегда улавливал тончайшие отзвуки окружающей его какофонии. Он пишет романы-реагенты, которые выявляют скрытые в исторической материи тонкие места и, разъедая их насквозь, обнажают неприглядное кровоточащее «мясо». За это, собственно, он и получил «нацбест» в начале «нулевых», когда опубликовал «Господина Гексогена». С тех пор Проханов сузил градус обстрела и принялся бить наповал. В случае с «Человеком звезды» он целил, вне сомнений, не в Гельмана — тот лишь угодил под горячую руку — а во всех серых кардиналов и лоббистов мира сего, тех, чьи невзрачные имена стоят за всеми последними революциями, культурными и бескультурными, буржуазными и пролетарскими, свершившимися и удавленными, тех, кто нарушает естественный ход истории и вторгается в запретную область исторического (для Проханова — божественного) промысла.
Если отринуть и позабыть на миг о пермских реалиях, то «Человек звезды», вероятно, лишь выиграет, так как привлечение местного материала добавляет ему разве что ехидного пасквильного тона. А вообще, есть предположение, что под городом П. зашифрована не Пермь и не бранное слово, а город Проханова, выдуманный им в сердцах и в отместку неизвестно за что. Собственно, прозаик может возрадоваться: под давлением патриотически настроенных горожан (по крайней мере, так считают патриотически настроенные горожане) и неких неизвестных сил Олег Чиркунов подал в отставку, и судьба культурной революции повисла на волоске — в этом убеждают последние заявления нового губернатора Виктора Басаргина. В частности, глава региона на последнем политсовете местного отделения «Единой России» согласился изгнать «красных человечков» из города на его окраину — к Музею современного искусства, вотчине Марата Гельмана. Вот видите, даже Басаргин читал «Человека звезды».
Проханов о городе П.:
— Город П., несомненно, обладал какой-то тайной, быть может, связанной с колдунами и шаманами или инопланетными существами, или иной призрачностью, заставлявшей думать, что это поселение вместе с церквями, заводами, памятниками в один прекрасный день снимется с места и улетит в светящиеся летние небеса. Или уплывет вниз по синей студеной реке. Или уйдет под землю, и на его месте вырастут леса, поселятся лоси и кабаны, и на болотах вновь заведутся журавли с человеческими ногами.
Проханов о жителях города П.:
— Если заглянуть в глаза иному обитателю города, то сначала увидишь чистую наивную синеву, как у целомудренного ребенка. Затем чем-то замутятся глаза, наполнятся дымом, и промерцает зловещая волчья вспышка. А потом обнаружится такая бездонная жуть, что лучше бы убраться подобру-поздорову, да и помолиться в церкви святым и угодникам.
Господин Маерс о своих планах:
— Город превратится в феерию огней, аттракционов, цирковых представлений, волшебных спектаклей, где средствами музыки и танцев будет развернута картина человечества с его пороками, страстями и великими устремлениями. И главное, — зрители, туристы, пилигримы со всего мира, которые поедут, полетят, поплывут, чтобы насладиться этим феерическим действом. И мир ахнет, обнаружив, что музы переселились из Парижа, Вены и Рима в доселе никому не известный город П.
Господин Маерс о губернаторе:
— Я приглядывался ко многим губернаторам, прежде чем выбрал вас. Ваша утонченная сексуальность, ваша мечтательность, ваш креативный разум <...> Властители мира понимают, что больше нельзя управлять человечеством с помощью силы <...> Искусство становится властелином мира. Вы согласны со мной, Степан Анатольевич?
