Сергей Терешенков - коренной петербуржец, приехавший в Пермь в период «культурной революции». Перед тем, как решиться на переезд, Сергей жил и работал в Европе, однако, когда ему предложили поработать в Прикамье, почти без раздумий согласился. Очерк «Пермская обитель» посвящен трехлетнему пребыванию Сергея в Перми. Начало истории можно почитать здесь, продолжение – здесь.
VI
Культурная перезагрузка
Зое и Свете
Над «Культурной перезагрузкой» мы работали по двенадцать, а то и по пятнадцать часов в сутки. Для Зои и Светы гонка не прекращалась и на выходных, пока я половину субботнего дня отсыпался и потом шел или в музей, или гулять по весенней Перми. Окружающим было трудно представить, как в таком бешеном ритме можно было существовать, что возбуждало или подозрение, или зависть.
Квитэссенцией первого встал прямой вопрос юноши на «ЧУДном карнавале»: «Вы что глотаете?». Зависть проявлялась в различных формах, но чаще всего нас обвиняли в мошенничестве: то на заборе вокруг строящегося здания многострадального драматического театра, красиво оформленного местными райтерами, прямо напротив городской администрации, под логотипом кто-то подписал черным по белому: «Воровство денег»; то кто-то говорил, что вместо культурных мероприятий лучше было бы заасфальтировать кудымкарские дороги, хотя речь шла о совершенно разных статьях бюджета; то новый глава города Анатолий Голубков, не имея на то полномочий, добровольно вызвался контролировать расходование средств, выделенных краем, не нашел злоупотреблений и, кстати, спустя несколько лет сам был отправлен в отставку по обвинению в коррупции.
Мы же просто увлеклись своим делом – и ни внешние стимуляторы, ни дополнительные бонусы нам были не нужны. Единственной непременной составляющей успеха «Культурной перезагрузки», без которой ничего бы не случилось, были жители Кудымкара, самобытные сами по себе и вдохновленные нашим неутомимым примером.
Мое боевое крещение состоялось уже в первый приезд в город. С утра и до обеда я дожидался единственной в Кудымкаре вышки, с которой мы собирались закрепить баннеры «Культурной перезагрузки». Наконец, машина появилась – и из нее вывалились пьяные в стельку рабочие. Я беспомощно кричал в высоту, пытаясь командовать процессом, пока рабочим это не надоело и они не бросили баннер на произвол судьбы. Спустившись, бригадир рявкнул: «Если ты такой умный, сам и полезай!». Ничего другого не оставалось: я поднялся вместе с ним и немного выправил положение.
В дальнейшем пульс жизни только учащался. Мы ездили автобусами или мчались на «матисах» из Перми в Кудымкар и снова в Пермь, иногда успевая обернуться за день, хотя дорога занимала до четырех часов в один конец. На выезде из Кудымкара я садился писать пресс-релизы (до трех за раз и на двух языках) и останавливался, только когда на противоположном берегу Камы возникали сумеречные силуэты башен на Окулова, 18, твердо напоминавшие мне далианскую «Археологическую реминисценцию «Анжелюса» Милле».
Вместе с кудымкарскими школьниками и студентами мы, не чураясь (разве что за исключением меня) «черной» работы, превращали бывший окружной киноцентр в «Этносквот» с ателье художников, студией звукозаписи, двумя сценами внутри и снаружи и бесчисленным множеством других помещений и пространств, назначение которых было ограничено только фантазией молодежи и «российским законодательством», как однажды метко выразился мэр Голубков...
Настолько же, как нам не повезло с новым градоначальником Кудымкара, нам сопутствовала удача с другими представителями власти, хотя тогда нам так совсем не казалось. Все познается в сравнении: теперь я могу это утверждать, глядя на формалистское, а иногда и уничижающее, и уничтожающее отношение к культуре со стороны нынешнего министерства.
В 2011 году для главы исполнительной дирекции программы «Пермский край – территория культуры» Александра Протасевича, талантливого музыканта, руководителя фестиваля «Джаз-лихорадка», в следующем году назначенного министром культуры Пермского края, «Культурная перезагрузка» стала enfant terrible. Однако он последовательно защищал нашу позицию, несмотря на слухи и домыслы, которые доносили до него «доброжелатели»: он всегда подчеркивал инновационность «Культурной перезагрузки» в своих интервью; следил за подачей наших новостей в Facebook, ставшей, в конце концов, эталоном для прочих краевых центров культуры; поддерживал нас в начинаниях и после завершения программы как, например, при открытии выставки финской литографии «Диалоги с камнем» в краеведческом музее им. Субботина-Пермяка или написании заявки «Пермь – молодежная столица Европы».
В самом Кудымкаре наши сторонники сидели в Министерстве по делам Коми-Пермяцкого округа - начальник отдела этнокультурного развития Татьяна Климова, теперь перешедшая на работу во вновь открывшийся драматический театр, находящийся как раз между городской администрацией и министерством, и глава округа Игорь Быкариз, спустя год занявший пост директора в краснокамском «Газпроме» и уступивший место Виктору Рычкову, коми-пермяцкому писателю и в прошлом руководителю приемной уполномоченного по правам человека, который в этом качестве так же был нередким гостем мероприятий «Культурной перезагрузки».
Единственная размолвка с министерством на моей памяти произошла из-за конкурса красоты «Звезда Севера». Мы сидели в приемной главы вместе с Татьяной Климовой, когда было решено отложить начало конкурса. Я вскипел и принялся доказывать, что это невозможно, что даты уже проанонсированы и так далее, но мои визави были непреклонны. Правда, они были не на шутку озадачены моей реакцией (раньше им еще не доводилось наблюдать пиарщика в гневе), но быстро сориентировались и с небывалым для представителей власти спокойствием убедили меня согласиться.
«Культурная перезагрузка» до сих пор вызывает жаркие споры в Перми. В 2013 году, возвращаясь из Березников, очередного центра культуры Пермского края, очарованный сладкими речами новоиспеченного министра культуры, я был застигнут врасплох известным блогером: «Скажи, почему все-таки «Культурная перезагрузка» не получилась?»
Так вопрос для меня никогда не стоял. Я как раз считаю, что она получилась и только сейчас мы начинаем наблюдать ее всходы. Да, мы из-за собственной нерасторопности потеряли «Этносквот», в который было вложено много труда и сил, но, в том числе, благодаря программе у Веры Мехоношиной пробудился интерес к коми-пермяцкому языку и культуре и она издала разговорник для детей и родителей «Кага да мам» («Дитя и мама»), а потом запустила модную коллекцию этнической одежды, заслужившую самых лестных оценок на фестивале KAMWA. Благодаря «Культурной перезагрузке» Максим Четин увидел креативные индустрии в действии и основал бренд варежек Magic Mom, успешно распространившийся – без преувеличения - по всему миру, а потом на пару с Дмитрием Майбуровым смастерил передвижную палатку коми-пермяцкой кухни «Шышыбар». Благодаря «Культурной перезагрузке» у краеведческого музея с почти вековой историей появился новый сайт и группы в социальных сетях, где у меня как одного из модераторов регулярно спрашивают последние новости.
Пожалуй, с «Культурной перезагрузкой» не получилось лишь одно - не удалось сохранить нашу пермскую команду. После еще пары совместных лет Света уехала работать с местным сообществом в Карелию, Зоя в Москву, а я, минуя Петербург, оказался на следующем проекте в Берлине. Увы, так произошло со многими выдающимися пермяками и гостями периода «культурной революции». Значит, тем скорее необходимо беречь тех, кто остается.
VII. Вегетарьянцы и вегетарьянки
В Перми как ни в каком другом российском городе зашкаливает концентрация вегетарианцев, веганов, сыроедов и прочих адептов здорового питания на квадратный метр – и так повелось с давних пор.
Если верить одному из местных порталов, в начале девяностых горожане толпились в очередях за необычными тортами, которые приготовлялись без использования яиц и носили загадочные имена вроде «Вриндавана» или «Майяпура», отсылавшие к их производителю - Пермскому обществу сознания Кришны. Кстати, эта организация существует и поныне: однажды я даже зашел на проповедь в неприметную дверь на улице Ленина по соседству со зданием «с рогами» - башней бывшего Главного управления Западуралстроя с обесточенными с десяток лет назад антеннами советской системы радиотелефонной связи «Алтай» на крыше. Правда, отведать кришнаитских вкусностей я тогда так и не решился. Еще бы: до Перми я не встречал живых вегетарианцев и совсем не собирался менять свои привычки.
Между тем, на пермской благодатной почве появлялись новые и новые всходы, формирующие альтернативный культурный слой города, в который я постепенно углублялся. Сначала я совершенно случайно оказался на выставке художницы Ольги Алехнович в Фонде «Нанук» на улице Елькина, знаменитом этнографическими курсами и экспедициями и возглавляемом энергичной Надеждой Окороковой. Именно в «Нануке», куда мне доводилось потом заходить еще пару раз, стало работать сыроедческое некафе «В гостях у принцессы трав».
С появлением магазина Veganbird я узнал об Ане Фадеевой и Тимофее Дубровских. За те несколько лет, что они вместе занимаются социальными проектами, им удалось кардинально изменить облик города - не только через вегетарианскую пищу, но и через «живые библиотеки», абсолютно бесплатные ярмарки и множество других инициатив. Когда спустя всего полтора года после запуска исчез Veganbird, я пришел утешить Аню и Тимофея, но они были счастливы: они закрыли магазин не из-за финансовых трудностей, а потому, что их начинание подхватили супермаркеты и даже появилась сеть гастрономов здоровых продуктов «Лакшми». Их миссия была выполнена - и можно было поделиться чем-то новым.
Особняком стоит история Саши Жунева и Ани Емелиной, приезжавших на «Культурную перезагрузку» в Кудымкар. Саша, известный портретом Есенина на стене заброшенного долгостроя, которому, видимо, так и не суждено стать очередным корпусом Медицинской академии, фестивалем уличного искусства «Экология пространства», а теперь еще и «распятым» Гагариным, вызвавшим бурю в стакане воды в городской администрации, изображал на пятиэтажке героя коми-пермяцкого эпоса Кудым-Оша, давшего свое имя Кудымкару. Аня, в то время трудившаяся в телекомпании «Рифей», проводила мастер-класс по подкастам для местной молодежи. Мы жили в трехкомнатной квартире в центре города и радостно попивали местный самогон аскур, который чудом удалось достать в недальней деревне.
Отказались от мяса и алкоголя мы почти одновременно, но Саша с Аней пошли еще дальше и создали кафе живой кухни «Злаки», где проходили лекции, мастер-классы и кинопоказы. Перед самым открытием я даже умудрился провести тренинг для участников из городов-побратимов – Перми и Дуйсбурга. Наконец, в 2013 году мы с женой сыграли в «Злаках» свадьбу.
Из-за прихоти арендодателя, обернувшейся счастливым случаем, кафе переехало на Сибирскую улицу, под кирпичные своды галереи «Холст», где оно развивается под названием «Прана» и управлением директора галереи Сергея Минакова. Здесь – с любезного разрешения хозяина – я получил место для съемок видеоинтервью с замечательными людьми Перми для своего проекта «Tea Talk».
В смежном пространстве с багетной мастерской довольно места для выставок и концертов, но более всего для неспешных бесед с супругами Сергеем и Евой. Как-то раз, заглянув в «Холст» по делу, я был увлечен Сергеем в разговор о смысле жизни и суете сует, так что «дело», по которому я как будто пришел, показалось мне мелким и не стоящим внимания. На новый 2014-й год Сергей угостил нас буквально растаявшей на языке халавой собственного приготовления и сказал: «Ее невозможно просто сделать по рецепту. Без любви ничего не получится». Подобно той халаве, «Холст» и «Прана» получаются на славу – по любви.
А Саша и Аня родили дочку Миру. Саша продолжает глубоко работать с сюжетами: прежде чем приступить к воплощению своего последнего шедевра - портрета Василия Каменского, пермского поэта и авиатора, он ездил в дом-музей писателя в село Троица и читал его воспоминания. Аня неутомимо экспериментирует с блюдами сыроедческой кухни и делится ими с кафе здорового питания PachaMama, а с недавнего времени и в основанной ей студии контактной кулинарии для взрослых и детей «Четыре ладошки».
заглавное фото: картина Сальвадора Дали «Археологическая реминисценция "Анжелюса" Милле»
Читайте также: Глоток жизни. Рассказ об удивительном опыте путешествий по зимней Амурской тайге с местными охотниками-промысловикам
