Последние месяцы в пермском интернет-сообществе были отмечены сразу несколькими литературными премьерами. Наиболее бросаются в глаза три из них. Первая принадлежит перу продюсера, организатора «Пермской премии в области живой музыки» и бывшего радиоведущего Андрея Янкина. Вторая — до невозможности шумно и интригующе презентованная книга «Двадцатый молескин» некоей 15-летней школьницы, пишущей под псевдонимом Maya di Sage. Наконец третья — это «Беременна впервые» Яны Терентьевой — своеобразный дневник роженицы, заскучавшей в декретном отпуске и решившей поделиться своими впечатлениями с такими же, как она, будущими мамами.
Интернет, как можно понять с ходу, пока что является единственной площадкой, где начинающие прозаики и поэты из глубинки могут выставить напоказ свои произведения литературного искусства. Пойти дальше электронных версий удастся немногим — ввиду многих причин.
Однако авторы перечисленных нами книг не находят ничего удручающего в таком положении вещей, больше того, публикацию в глобальной сети называют частью издательской стратегии, дескать, впоследствии при стечении определенных обстоятельств возможен выход бумажной версии. Нашим читателям мы даем шанс заранее определиться, стоит ли оно того.
Зафевралило февралем.
Книга Андрея Янкина называется «114 февраля» и начинается, как и положено любительской литературе, с ряда опечаток в первом же абзаце. Впрочем, нет, начинается она (а для многих, наверное, заканчивается) с аннотации: «Рассказанная в форме дневника история любви одиноких подростков, которые живут в мире, спятившем от бешеной гонки за кайфом, где среди безумного карнавала каждому приходится выбирать себе ценности самостоятельно и помнить, что, выбирая одно, теряешь остальное». Писатель Янкин, очевидно, согласуясь с этими неуклюжими строчками, выбрал мотив инфантилизма — а потерял все, что обычно располагает к автору.
Герои книги в аннотации хлестко и бездумно названы «потерянным поколением» — это изнывающие от несчастной любви подростки, нерешительные «суицидники», бездельники и эгоисты. Сочувствовать подобным типажам читатели, достигшие хотя бы двадцатилетнего возраста, думается, разучились уже давно, однако автор с наивной настойчивостью давит на жалость. После дюжины страниц пытка становится невыносимой — но сочувствуешь ты, увы, лишь самому себе. И если поколение, о котором писал Хэмингуэй, было потеряно для истории, то поколение маргиналов г-на Янкина, вероятно, потеряно для самого себя. Благо, если автор не имеет к нему отношения.
Цитата: «В ней снова было то самое «что-то», как в тот день, когда я впервые почувствовал на себе ее взгляд. Мы познакомились на рейве, в то жаркое прошлогоднее лето. Теперь это лето не кончается. Нам светит солнце, и воздух всегда чистый и прозрачный. Она подошла и спросила меня, знаю ли я, когда пойдет снег. Мы ждали снег вместе. Мы курили и целовались».
Пятнадцать мне уже.
В начале апреля пермские информационные агентства и редакции газет были просто-таки затоплены пресс-релизами, сообщавшими о выходе в свет книги в исполнении школьницы (!), называющей себя Maya di Sage. Пресс-секретарь Майи, развернувшая крупномасштабную пиар-кампанию в среде местных СМИ и в социальных сетях, беззастенчиво назвала «Двадцатый молескин» литературным дебютом сезона. Дальше- больше. «Главная героиня книги проходит путь от демонстративной асоциальности до убийства из-за несчастной любви» — так коротко и ясно описывается сюжет книги. В своей работе прозаик (напомним, ей всего лишь 15) вдохновлялась романами Хантера Томпсона, Маркиза де Сада, Аллена Гинзберга и еще 25 фильмами, 2 сериалами, 2 аниме и 3 операми.
«Двадцатый молескин», по правде сказать, напоминает утлую лодчонку, на которой в неизвестном направлении путешествуют люди разных сословий, национальностей и даже эпох. Цветастая катавасия, в которой одно лезет на другое, чтобы погонять третьим, настолько утомительна и несвежа, что тратить на нее даже 45 рублей (именно такая цена установлена за один электронный экземпляр на сайте litres.ru) кажется непозволительным.
Попытка компенсировать художественную немощь «Двадцатого молескина» информационным шумом вокруг фигуры его создателя, говоря откровенно, провалилась. Такие обманные маневры вышли из моды лет сто назад.
Главная же беда книги состоит в отсутствии какой-либо редактуры и корректуры. Некоторые неприбранные и небрежные пассажи бугристо выпирают из-под шершавой ткани романа и остро режут глаз. «Ей рано нравились мужчины — не задевая глубин detskoi (так в тексте, — прим. ред.) души, но да», — это даже не самое примечательное.
Цитата: «Она никогда не любила — это теперь только можно понять, после сожжения до костей, промозглого отчаяния, обглодавшего кости, — она никогда не любила раньше. Но в детстве было несколько мужчин, оставивших метку, надрез, поцелуй на обнаженном сердце между розовыми, дрожащими легкими».
Поздравляю, ты станешь писателем.
«Беременна впервые» — самая безобидная и небесполезная из книг, представленных в нашем обзоре. Изданная и рекламируемая в позитивных тонах, она фактически представляет собой инструкцию по применению а-ля «для чайников» — несмотря на то, что Яна Терентьева не раз предупреждает об обратном. Однако же, использовать книгу иначе довольно-таки затруднительно. Нелегко представить себе взрослого мужчину, зачитывающегося Терентьевой, или девушку-подростка, штудирующую «Беременная впервые» с прицелом на будущее. Соответственно, мы имеем на руках специфический и по определению популярный лишь в узких кругах продукт.
К счастью — читателю предстоит иметь дело с любовью обоюдной и беспрекословной — рассказчицы к своему будущему ребенку, мужу, материнству и литературному хобби.
К сожалению — все это не добавляет художественной ценности книге Терентьевой. Для неподготовленного человека некоторые физиологические подробности могут показаться довольно неприглядными, а желание главной героини стать мамой — наваждением и блажью. Все остальные, должно быть, будут радоваться вместе с автором очередному проявлению новоприобретенного счастья.
Цитата: «Я внимательно смотрю на его лицо, стараюсь внимательно следить за каждой мимикой. Показываю тест, приговаривая: «Две полоски». Муж молчит. На его лице медленно появляется счастливая, трогательная улыбка. Продолжает молчать. Смотрит то на тест, то на меня и улыбается. И мне этой улыбки было достаточно, чтобы почувствовать, как муж по-настоящему счастлив».
