Страх и ужас Андрея Родионова

Сначала несколько слов – о самом проекте. «Человек.doc» стал одним из наиболее ярких явлений документального театра за последнее время. Что такое документальный театр? По сути – перенос тщательно зафиксированного реального рассказа на сцену. Отличительные черты – сверхтрепетное отношение к фактам и речевым особенностям вплоть до сохранения шероховатостей и оговорок, полный отказ от любых художественных интерпретаций даже в угоду эстетике и связности.
Авторы проекта «Человек.doc» – драматурги Алексей Зензинов и Владимир Забалуев совместно с Эдуардом Бояковым – пошли еще дальше: не просто взяли за основу реальные истории из жизни героев современной культуры, но и заставили их самих выйти на сцену, чтобы эти истории рассказать, то есть фактически сыграть самих себя.
В итоге получились мощнейшие по силе воздействия произведения, удивляющие невероятной искренностью и чувством, что «все по-настоящему» – и смех, и нервы, и затянувшиеся паузы.
Сегодня в рамках проекта существует 10 спектаклей, героями которых стали китаевед Бронислав Виногродский, драматург Александр Гельман, философ Олег Генисаретский, режиссер и сценарист Ольга Дарфи, художники Гермес Зайготт, Олег Кулик, Александр Петлюра, композитор Владимир Мартынов, репер Смоки Мо и поэт Андрей Родионов.
«Красилка Андрея Родионова» в виде work-in-progress была представлена на фестивале «Текстура» в 2010 году, и этот, по сути первый публичный показ полусырого еще материала вызвал уже тогда бурю восторгов и оваций. Сейчас все стало немного тоньше и сдержаннее, слегка сместились акценты: меньший упор на эффектность, больший – на «настоящесть».
Сам Андрей Родионов лукавит – называет спектакль сказкой и начинает свой рассказ словами «Жил-был Андрюша...» Сказка, впрочем, быстро превращается в фантасмагорию.
Основное действие истории Родионова происходит в «красилке», где поэт работал в 90-е, театральном цехе, в котором красили ткани для костюмов и декораций, играли музыку тут же сколоченными группами, пили спирт, читали стихи, варили винт на электроплитках и откачивали от передоза. «Красильщики Москвы – это такое закрытое тайное общество», – говорит Родионов и погружается в рассказ о невероятном вывернутом наизнанку мире, где у людей внутри воющая пустота, которую нужно чем-то лечить – читай «заливать», а гениальное владение ремеслом соседствует с полной обреченностью и лихими заигрываниями со смертью.
Сценография спектакля решена блестяще – минимум декораций, свет и череда перевоплощений. Родионов интонационно, а Борис Павлович технически очень точно передали атмосферу каждой рассказанной истории, то предельно нагнетая ощущение беспросветности, то на время отпуская зрителя и позволяя выдохнуть.
Наиболее жутким и одновременно органичным образом Родионова из спектакля стал чумной доктор, персонаж в клювастой маске и черном балахоне – архетипический символ смерти и хаоса. Сам Родионов поясняет: «Темы страха и ужаса – любимые темы Андрюши. Здесь хочется добавить «и поэтому он так много пьет», но это было бы совсем по-падловски». Отшучивается. Между тем, страхом и ужасом настолько пропитаны все его стихи – и ранние, и недавние, что, кажется, из «красилки» Андрей Родионов вынес ту неизлечимую способность видеть все ужасное и хтоническое, все самые страшные вещи жизни, часто ускользающие от взгляда обычных людей.
И – да, в спектакле, разумеется, были стихи. Типично родионовские – злые, острые, жуткие. Стихи-комиксы – слишком крупные планы, гротеск, пародийная стилизованность. Но иногда что-то спадало, и среди ухмылок, смрада и ядовитых паров «красилки» пробивался спокойный свет, и случались стихи, написанные совершенно серьезно и про что-то другое:
Мой папа, мой бедный папа,
Ты помнишь Олимпиаду?
И музыку Френка Заппы,
И автомат с лимонадом?
А я помню только стену
С ободранными обоями,
Но время, жестокое время
Посмеялось над нами обоими.
Спектакль «Красилка» Андрея Родионова затягивает. В чем здесь дело – в изначальной бешеной энергетике и харизме самого героя, в притягательности этой маргинальной истории, в жесткой, но очень трогательной драматургии – каждый решит для себя сам.