Произошедшее шесть лет назад объединение Пермской области и Коми-округа буквально «обрекло» Пермский край на становление на путь инноваций. Неслучайно последние годы, начиная с Дня рождения единого края, одну из ключевых ролей в развитии региона играет Министерство культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края. Власть, кажется, в полной мере осознала важность культурной сферы. Однако со стороны происходящее зачастую выглядит авангардным экспериментом, и, если жители Перми еще способны понять, зачем в крае организуется то или иное культурное событие, то редко кто способен оценить важность происходящего в общероссийском контексте. А между тем, «пермский культурный проект» — не прихоть краевых властей, а, скорее, объективная необходимость. Об этом «bc» рассказал член правления фонда «Стратегия—2020», заместитель руководителя центрального исполкома «Единой России» Андрей Ильницкий.
Сейчас на многих уровнях ведутся обсуждения новых стратегий развития регионов. В частности, много говорится о необходимости «брендирования» субъектов федерации — например, Пермь обзавелась брендом «культурной столицы». Почему это имеет принципиальное значение?
— Это нормальная мировая практика, когда для привлечения инвестиций активно задействуются такие факторы, как культура и туризм. Я не буду приводить банальные примеры Бильбао, Портленда и так далее. Эта практика отработана. Сейчас она так или иначе проникла в головы власть имущих в регионах. Проникновение это имеет характер нерегулярный и несистемный, но тем не менее, где-то, как, например, в Перми, этот фактор задействуется на полную. А где-то он еще не понят до конца. То, что начинается с таких вещей, как культура и заметность на российском уровне, заканчивается привлечением инвестиций и сохранением кадрового потенциала и молодежи в регионе.
Почему в большинстве регионов существуют проблемы в понимании сложившейся ситуации?
— Даже если понимание возникает, у многих начальников оно увязывается лишь с одним обстоятельством: заказать какой-нибудь PR-команде разработку бренда и слогана. Это, конечно, должно быть, и это уже шаг в правильном направлении. Но во многих случаях этим все и заканчивается! Средства освоены, слоганы написаны, визуальный ряд создан. Но жители региона являются в этом процессе в лучшем случае пассивными наблюдателями. На мой взгляд, главное — в хорошем смысле «продать» регион его жителям. Забрендировать его перед жителями. Есть хорошая фраза, сказанная одним моим товарищем: «Нельзя умереть за Рязанскую область, но можно умереть за рязанскую землю». Должна быть самоидентификация жителей, особенно в среднероссийских регионах. Она утеряна. Я приезжал недавно к нижегородцам и спрашивал: «Ответьте мне в одной фразе, что такое Нижегородская область». Я во многих регионах задаю соответствующий вопрос и губернаторам, и участникам обсуждений. И следующий вопрос: «Что такое Нижегородская область как мечта?» Ответы, как правило, многосложные и невнятные. Нет цепляющего, вдохновляющего, внятного элемента, который мог бы понравиться жителям и выполнить консолидирующую роль. А ведь это важно и для экономической повестки региона на федеральном уровне. Россия — это сумма регионов, и бренд России складывается из суммы брендов регионов. Сейчас этот процесс актуализирован, но с ним нужно грамотно работать.
Могли бы вы рассказать подробнее о позитивном опыте такой работы в России?
— Опять вспомню про Нижний Новгород. Не потому, что они худшие — просто они являют собой яркий пример. Так или иначе этот город всегда был третьим городом России, еще со времен СССР и своей бытности городом Горьким. Сейчас это звание перехватила у него Казань. И сделала очень много всего для подкрепления этого бренда. Следующий бренд — культурная столица. Можно по-разному относиться к эстетике, которую продвигает Марат Гельман. Более того, у меня к этому довольно спорное отношение. Но! Я считаю, что ему удалось вывести регион на совсем иной уровень заметности. И за это большая «уважуха» ему и Чиркунову. Пермский проект — проект авангардистский. Вслед за ним должен прийти мейнстрим — скучная системная работа по развитию всего культурного слоя. Следующий пример — Ярославль заработал бренд политологической столицы. Томск перехватил у Новосибирска инвестиционно-научный кластер. Это позитивные примеры, которых, на самом деле, не так уж и много.
Однако зачастую представители общественности и даже властной элиты сомневаются в том, что культура может играть сколько-нибудь значительную роль в развитии региона.
— Знаете, мы можем об этом спорить, но зачем? Ведь существуют сухие цифры исследований. Существует доклад, подготовленный по заказу Всемирного Банка. Они исследовали Южную Америку и пытались ответить на вопрос: почему в таких странах, как Венесуэла, Колумбия и так далее, имеющих ресурсы и элиты, как говорится, «казна пухнет, а народ хиреет». Почему это продолжается десятилетиями? Это исследование в цифрах показало, что ответ заложен в наборе ценностей, присутствующих у людей, в тех представлениях о будущем, которые они себе обрисовывают. Не в глобальном смысле, а лично для себя. Этот набор ценностей оказался весьма архаичным. Именно поэтому огромное значение имеет культура, которая все это и определяет. Таков был сухой вывод экономического доклада. Мы, фонд «Стратегия—2020», в правлении которого я состою, заказали доклад «Культура как драйвер модернизации», поставив себе задачу — определить, есть ли в российском культурном коде и нашем наборе ценностей те точки, на которые можно опереться, запуская модернизационный проект. Про нашу культуру ведь многое говорят, в том числе, что она архаична. Ответ однозначен: есть. Этот доклад со всеми подтверждающими цифрами и фактами можно найти у нас на сайте в свободном доступе. Конечно, все не так просто, как, например, во многих странах с протестантской этикой, где «молись и трудись» — основная жизненная установка. Но такие точки, перспективы и возможности для модернизационного подхода у нас объективно существуют. Так что на любые голословные сомнения я всегда отсылаю к очень неголословным исследованиям серьезных людей.
Хотелось бы от общероссийской ситуации перейти непосредственно к пермской.
— Что касается пермской ситуации, я ее примерно представляю, потому что и Алексея Иванова знаю с давних времен. Талантливейший писатель. Мне кажется, то, что сейчас делает команда Гельмана, Мильграма, Министерство культуры Пермского края, необходимо конвертировать в мейнстрим. То есть, вслед за авангардными проектами развить и модернизировать все, вплоть до последнего дома культуры в Березниках. Нужно с уровня авангарда перейти в модерн. У нас в России колоссальный дефицит одной вещи. Архаичные практики, практики сохранения наследия наличествуют в избытке, авангардные практики, как у Марата, тоже существуют. А вот модернизационных, эволюционных практик колоссальный дефицит. Сейчас нужно перевести авангард в модерн, и тогда на Пермской земле вы посрамите скептиков окончательно.
То есть, как это часто бывает, дело — в нехватке «золотой середины»?
— Я десять лет занимался физикой, так вот в науке это называется «преодолеть Долину смерти» между идеей и разработкой. У нас в России всегда было много идей, в том числе и авангардных, а вот умения конвертировать идею в разработки, в продукт (в случае с культурой — в мейнстрим) не хватает. Это, а не просто «финансирование науки», и называется инновацией в полном смысле слова.
А какую роль в модернизационных процессах играет интеграция? В Пермском крае интеграция проходила и на политическом уровне (шесть лет назад 1 декабря 2005 года объединились Пермская область и Коми-Пермяцкий автономный округ), и на культурном — не так давно город стал центром масштабного проекта «Культурный альянс».
— У нас сейчас все, что делает власть, определенной частью интеллигенции отвергается по умолчанию. Но если непредвзято и с умом посмотреть на объявленный Путиным проект евразийства — собирания земель вокруг общего набора ценностей, вокруг русского языка и культуры — это равным образом обращено и вовне, и внутрь страны. Что тут говорить — страна, которая в советское время была разбита на регионы, и даже дороги местного значения заканчивались на границах областей, не переходя в дороги других регионов. Вот так развивалась страна. И ее нужно увязывать коммуникационно — даже дорожная связь здесь рассматривается в том числе как культурологический проект. И этой коммуникационной связью может и должна заниматься культура. Например, в Магадане существует блестящий комплекс вещей и явлений, которые очень плохо известны в России. Да «хадж» русского интеллигента в Магадан должен быть! Нужно туда съездить, увидеть это, почувствовать. Сейчас для этого есть возможности, культурные коммуникации, интернет. Я считаю, что тот же «Культурный альянс» — один из проектов, который может рассматриваться как драйверская технология модернизации. Так что я могу сказать, что и чисто географическое объединение земель, которое шесть лет назад произошло в Перми, и культурное сшивание, основанное на многообразии, — вот что действительно важно.
