Из комы в кому
Казус Лужкова оказался, против ожиданий, очень симпатичным. Наверное, прежде всего тем, что прервал рутину, внес, так сказать, «свежую струю» в опостылевший ход событий. Правда, эта струя такого качества, что иначе как казусом все это не обзовешь, – а само словосочетание «казус Лужкова» вполне достойно стать нарицательным, по крайней мере сейчас его используют многие, явно не сговариваясь.
Так или иначе, когда только начиналась возня вокруг отставки Лужкова – а началась она давно, когда была провозглашена новая линия Кремля на омоложение, ротацию и так далее губернаторского корпуса, – обсуждались всем очевидные вопросы. Повестка казалась незыблемой и исчерпывающей: а есть ли у президента карт-бланш на смену всех губернаторов или есть неприкасаемые? А как это скажется на выборах 2011 года? А как отразится на внутритандемных отношениях? И конечно, кто пойдет на выборы 2012 года? И так далее и тому подобное. Вопрос возможного сопротивления губернаторов не то чтобы никого не интересовал, но был явно на периферии внимания. Потому что ответы были готовы: надавят, вынудят, выторгуют и обменяют. Так, собственно, и было, свежие примеры всем известны.
И тут случился казус. Один глава региона отказался уйти по-тихому и даже, как говорят, стал «вбивать клин» куда не следовало. Почти все старые магистральные вопросы остались, и мы, явно, скоро вернемся к их пережевыванию. Но некоторое смятение все-таки случилось. И у некоторых даже появились новые ответы на старые вопросы, пока, правда, скорее как надежда: а может быть, президент не такой «плюшевый», как кажется? И, может быть, все это знак обретения им подлинной самостоятельности и его политического взросления? Ну и, конечно, в самом бывшем градоначальнике захотелось увидеть публичного политика. Дальше – больше: Лужков и, возможно, повзрослевший президент, как демиурги, воссоздают в России публичную политику как открытое для всех ристалище! Делают они это то ли из пепла давно минувших дней, то ли из какого новомодного материала.
Оно, конечно, хотелось бы. Но есть проблема. Публичная политика в России находится как бы в коме, специфическом политическом коматозном состоянии. Как такое может быть, проще всего показать даже не на публичной политике (здесь не все так очевидно), а на выборах губернаторов (тем более что эти темы в «казусе Лужкова» оказались связанными – виновник казуса за возвращение выборов и вроде бы даже собирается за это бороться). Выборов губернаторов у нас по факту нет. Но сказать, что они как феномен, институт, часть реальности, иначе говоря, мертвы, не получается. Выборы губернаторов живее многого другого в России. О них говорят и пишут, их хотят или не хотят, с ними связывают надежды и страхи. Вот и получается, что они как бы в коме: лежат недвижно и бессубъектно, а все (или многие) вокруг суетятся. Кто в роли реаниматоров, кто в образе соболезнующих родственников, а кто-то и в статусе виновника комы, явившегося на опознание. Ролей много, толку мало. Ни убить, ни оживить.
С публичной политикой все то же самое. Только еще хуже, потому что если в случае с губернаторами на больничной или какой другой койке кто-то/что-то лежит, то здесь койка пуста. Каждый, конечно, что-то на ней видит, но свое, и иногда даже сам на нее присаживается, чтобы обсудить с другим соболезнующими перспективы выздоровления. Сходятся всегда на том, что выздоровление необходимо, но вот чье выздоровление – тут договориться намного сложнее.
Вот и получается, что бывший глава столичного региона в лучшем случае имеет возможность пересесть/перелечь с одной койки на другую. Дело даже не в том, что он сам будет делать (если чуть всерьез: публичная политика требует инфраструктуры; любые ресурсы, как бы велики они ни были, без нее бесполезны). Общественное значение будет иметь то, что его будут помнить, на него будут надеяться и будут ждать. Чего ждать? Все своего, по-видимому.
А может ли кома кончиться? Да, конечно. Довольно часто это называют чудом.
