На фестивале «Мелиховская весна» театр показал спектакль «На дне» М. Горького.
Из летописи театрального критика Павла Подкладова
САТИН И ДРУГИЕ Эти маленькие люди и составляют главный предмет театрального сочинения Сергея Федотова, который, чтя заповедь К.С. Станиславского, «умирает» в своих актерах. Я уж было уверенно начал следующую строчку этого повествования так: «Конечно, главный персонаж этого спектакля...», - и тут же осекся! И призадумался: а кто же на самом деле там главный?! Упрямый миротворец Лука с его «народными» проповедями или Сатин, становящийся движущей силой этого мирка? А может быть, Актер – как символ несбывшихся надежд любого человека? Или Наташа – светлое и чисто существо, которое по определению не должно обрести счастья? Получается, что каждый из этих маленьких людей с большой душой – главный! Честно говоря, была бы моя воля, я бы написал о каждом из них отдельную главу своей «летописи». Но тогда она растянется до нереальных размеров, и в финале уже будет трудно понять, с чего она началась. Поэтому постараюсь быть по возможности кратким. Сатина играет один из моих любимых артистов этого театра Владимир Ильин – настоящий русский трагик, который обладает невероятной внутренней силой, статью и мощным мужским началом. Он, как истинный талант, способен околдовать зрителя даже в небольшой роли (так было и со мной, когда я впервые увидел его в Перми вовсе не в главной роли). Но когда у этого «матерого человечища» появляется поле для того, чтобы «раззудить плечо», тогда держись, уважаемая публика! При этом, он никогда не «грызет кулисы», как говорили в старом русском театре, не пытается обаять зрителей и поиграть с ним в поддавки. Наоборот, на сцене он чаще всего – мрачный, а иногда и злобный интроверт. Но его Сатин сразу вызывает симпатию. Пусть он - пьяница, пусть шулер, пусть бездельник. Но он – Человек. А Человек – это, как догадывается читатель, звучит гордо!
Его психофизика, как нельзя более точно, отражает суть жанра спектакля, обозначенного С. Федотовым. В Сатине скрыта глубочайшая трагедия. Но он – весельчак и гаер. И, как и Лука (хотя и своими собственными методами), пытается расшевелить честную компанию, не дать ей окончательно сгинуть «в зле да шёпоте». А самое главное – стремится заставить их шевелить мозгами и «не раскиснуть, не опухнуть от сна». В образе Сатина есть еще одна важная деталь, пожалуй, открытая Федотовым и Ильиным. Их Сатин в прошлом – профессиональный артист! (Это подтверждается горьковским текстом). Причем, судя по всему, очень неплохой. Поэтому его так тянет к Актеру, как к брату по ремеслу. И ты, домысливая их судьбы, предполагаешь, что они вдвоем при ином раскладе судьбы вполне могли бы составить отменную театральную пару: трагика и комика - и путешествовать вместе, например, из Вологды в Керчь. Актер в исполнении тончайшего и трепетнейшего Василия Скиданова – фигура тоже трагикомическая. Несмотря на то, что его карьера в театре не удалась, и его главным достижением стала роль Могильщика в «Гамлете», он продолжает бредить театром, и душа его живет на сцене. Ему бы только излечить свой организм («органон» - как ёрничает Сатин) от алкоголя, и все вмиг пойдет на лад. И он, конечно же, еще сыграет самого принца Датского!
Но когда Актер осознает, что ничего этого уже никогда не будет, он не колеблется ни минуты. Причем, умирает он намного раньше своего самоубийства. Он идет на пустырь, находясь уже практически за чертой жизни. Это подчеркивается его мертвенной бледностью и почти слепотой. Он нащупывает похолодевшей рукой свою последнюю кружку водки, выпивает и уходит. Сатин, почуяв неладное, попытается остановить его, но потом махнет рукой: «А, была не была, авось, кривая вывезет!» Но не вывозит... Если для обоих названных актеров можно, хоть и с трудом, определить амплуа, то в случае с Сергеем Мельниковым, играющим Луку, это сделать не удастся. В разных спектаклях Театра «У Моста» (а он занят практически во всех) этот артист, внешне чем-то похожий на Петра Мамонова, предстает перед зрителями в самых неожиданных ипостасях. Я видел его в спектаклях по пьесам М. МакДонаха, в частности, в «Безруком из Спокэна», где он играет малахольного портье Марвина, а в «Калеке с Инишмаана» - забавного доходягу Бартли . Сравнительно недавно по отзывам коллег он блестяще сыграл князя Мышкина в «Идиоте». И вот недавно в Мелихове я опять увидел его в роли Луки.
Этот Лука вовсе не блаженненький толстовец. Он, конечно, бесправный, безденежный и «беспачпортный». Но главное в нем – обостренное чувство человеческого достоинства, причем, не только собственного, но и всех остальных окружающих его людей. И он своим примером без всяких назидательных слов, «тихой сапой» убеждает людей, что они - не «тварь дрожащая, а право имеют»! Лука, конечно, хитер и очень умен. Он шестым чувством определяет, у кого из ночлежников в данный момент душа или тело болят больше, чем у остальных. И всегда оказывается в нужном месте в нужное время. Он успевает и с Сатином перекинуться важной парой слов, и Актеру внушить веру в то, что есть лечебница для алкоголиков, и умирающую Анну приголубить, и Ваське Пеплу «настучать по башке» и почти что сосватать ему Наташу. Но не судьба. Все рушится. «Нет, ребята, все не так...» И тогда он бесследно «растворяется» в воздухе... Блестящую трагикомическую пару составили Настя (Алина Боровская) и Барон (Лев Орешкин). Они стали явной иллюстрацией закона диалектики о единстве и борьбе противоположностей. Желая того или нет, они притягиваются, как разнополюсные магниты, любя и ненавидя друг друга одновременно. Ты готов поверить, что у этого барона были тройки и лакеи. А однажды (вот она – федотовская магия!) вдруг в чертах заросшего бородой пьяницы вдруг явно всплывают черты молодого, наивного и неиспорченного красавца с огромными пушистыми глазами.
А при воспоминании о потрясающей, нежной, гибкой и стройной красавице Насте с ее непоколебимой верой в своих Гастона и Рауля, у меня на глаза невольно наворачиваются слезы, и в сердце до сих пор стоит ее стон: «Разве вы можете понимать... либовь? Настоящую либовь? А у меня — была она... настоящая!» И в этом ее возгласе - крик души всех несчастных, недолюбленных и недоласканных женщин мира... Настя все время искренне порывается бросить этот пьяный и развратный мир: «И чего... зачем я живу здесь... с вами? Уйду... пойду куда-нибудь... на край света!» А когда уже не хватает душевных сил спорить со своим мучителем-сожителем, оскорбляющим ее, она только бессильно всплескивает руками и с изумлением восклицает: «Ты же мной живешь, как червь яблоком!»
Запоминается замечательная актриса Марина Шилова в роли Василисы, которую жизнь довела до белого каления и превратила в злобную стерву. Но, как говорил однажды Федотов, «и в ней тоже есть трагедия. И она по-своему несчастна. У Горького много интересных параллелей. Например, размышляя о судьбе Василисы, ты понимаешь, что и она могла остаться на панели, если бы не вышла замуж за богача». И на самом деле ты порой видишь в этих источающих ярость глазах жуткую тоску по настоящей жизни с любимым человеком. А он в реальности любит другую. И тогда сопернице уже не следует ждать пощады! Всех порвет Василиса на своем пути!
Неоднозначна фигура Васьки Пепла в исполнении Никиты Петрова. На первый взгляд, это - прожженный уголовник, вор-щипач с фиксой, который может при случае и кровушку пустить. Но в этой ночлежной семье его не особенно-то и боятся, и многие даже относятся к нему как к несмышленому пацану. Старшие - Лука и Бубнов – то и дело дают ему подзатыльники за глупости, которые он говорит или совершает, или предостерегая его о таковых. И он это терпеливо сносит, только молча и уныло почесывает затылок. Но перед всеми остальными он держит марку и форс: того и жди, что врежет под дых и мало не покажется!
Никита Петров – одно из самых ярких свидетельств поразительной способности артистов Сергея Федотова к внутренней и внешней трансформации. Увидев его на сцене, я поначалу решил, что режиссер отыскал его на какой-то воровской малине после отсидки в местах не столь отдаленных. Но познакомившись с актером поближе, убедился в том, что он на редкость тихий, спокойный и уравновешенный молодой человек, которого жизнь пока столкнула только с театром. Очень точные и яркие образы создают Илья Бабошин в роли Бубнова и Андрей Одинцов в роли Клеща. Первый – добродушный, хромой и подслеповатый – тоже имеет сильный характер. Он относительно независим, работящ, несмотря на всеобщее пьянство, упорно делает свои картузы. И на фоне нынешней голи перекатной выглядит почти «кулаком». У него в ночлежке свой особый угол, причем, не у «параши», а у окошка. А в углу – нехитрый скарб и инструмент и даже своя живая душа – хомяк, о котором уже шла речь.
Между тем, этот «кулак» тоже беден, как церковная мышь. Но когда появляется деньга, он ее не складывает в мошну, а поступает по-русски: все, что в печи, на стол мечи! И в очередной раз пропивается догола! Клещ – иссушенный работой и голодом рыжий молчун - тоже поначалу пытается быть независимым, ворчит на окружающих его тунеядцев и бездельников, не желая водить с ними компанию. Но потом, похоронив жену и продав свой инструмент, тоже пускается во все тяжкие. И, как только его поманят, униженно бежит на цырлах к столу, авось, перепадет капелька сладкой водочки... Полная противоположность всем – Медведев Андрея Козлова. Дородный, добродушный, весьма довольный собой полицейский, он поначалу покрикивает на ночлежников. Но, в конце концов, тоже оказывается не прочь пропустить кружку-другую водочки.
Глубоко трагическая фигура – Наташа в исполнении любимой актрисы автора этих строк Анастасии Муратовой. Во многих виденных мной сценических версиях горьковской пьесы она всегда оказывалась лишь великомученицей, подвергающейся издевательству сестры и ее мужа. Но в трактовке С. Федотова и А. Муратовой главной темой становится вера Наташи в любовь и свое избавление. Она не закатывает несчастные глаза, наоборот, взирает на окружающий мир прямо, спокойно и уверенно. Она даже страшную боль, причиненную ей сестрой, принимает с великим терпением. И лишь известие о том, что сестра находится якобы в сговоре с Василием, добивает Наташу. Тогда ее вере приходит конец...
Завершается эта трагикомедия Сергея Федотова под названием «На дне» по пьесе Максима Горького пронзительной сценой. Население ночлежки сидит за столом и по обыкновению напивается. Сатин, услышав сообщение Алешки о самоубийстве Актера, бросается к нарам, на которых жил Актер, отдергивает занавеску, и, видя пустое место, застывает как вкопанный, не веря в случившееся. Потом медленно идет к столу, наливает водку в жестяную кружку, накрывает хлебом и ставит на нары Актера. Откуда-то из-под земли раздается страшный вой, появляется зловещий дым, и пьяные ночлежники затягивают песню «Ах вы цепи, мои цепи». А перекрывая ее звучит пронзительный духовный распев... Завершу эту пространную заметку словами замечательного театрального критика Марины Тимашевой, сказанные о Театре «У Моста»: «Поймала себя на том, что обычно можно найти аналог тому или другому, даже хорошему, спектаклю (этот чем-то похож на спектакль Любимова, тот - Някрошюса), а театру Федотова «двойников» не подобрать. Ни на кого не похож. Совершенно самостоятельное явление. Уникальное».
